заваленный грудой одежд,
поставленный перед порогом. Сразу же оборвался храп, взлохмаченная тень,
фистулой свистнув носом, вскочила на диване, из окна высвеченная косым
столбом луны, - Михаил Никифорович испуганно вскрикнул:
- А? Кто?
Константин, от неожиданности выругавшись, запутался ногами в одежде,
упавшей на пол, торопливо стал подымать ее, в тот же миг тупо зашлепали ко
полу босые ноги - он, нахмурясь, выпрямился с чужим пиджаком в руках.
Михаил Никифорович в исподней рубахе, в кальсонах, синей тенью стоял
перед ним, выкатив остекленные страхом и луной глаза, повторял одичало:
- Ты что это? А? Как можешь?
И рванул к себе пиджак из рук Константина, сжал его в горстях, проверил
что-то, твердыми пальцами скользнул по карманам, все повторяя одичалым
голосом:
- Ты что же, а? Как можешь? Документ тут был, а? - И схватил
Константина за локоть.
- С ума сошли, черт вас возьми! - Константин резко перехватил жилистую
кисть Михаила Никифоровича и зло оттолкнул его к дивану. Тот с размаху
сел, откинувшись взлохмаченной головой. - Вы что - опупели? Сон приснился?
- шепотом крикнул Константин. - Какие документы? А ну проверьте их! Какого
черта стул у двери ставите? Забаррикадировались?
- А? Зачем? - прохрипел Михаил Никифорович и, уже опомнясь от сна,
отрезвев, посунулся на диване, желтые руки замельтешили над пиджаком,
достал зашуршавшую бумажку, жадно вгляделся в нее под луной. И затем,
странно поджав худые ноги в кальсонах с болтающимися штрипками, потерянно
забормотал: - Это что ж я? С ума тронулся? Аха-ха-ха! Извините, Константин
Владимыч, извините меня за глупые слова...
- Тише вы! Жену разбудите! - не остывая, выговорил Константин. - Спите
лучше! И положите пиджак под голову, если боитесь за документы. А дверь не
баррикадируйте!
- Извиняюсь, извиняюсь я...
Константин повернул ключ в двери, вышел в темный коридор, не зажигая
света, прошел в кухню, тихую, лунную. Здесь, успокоясь, подождав и выкурив
сигарету, намеренно спустил воду в уборной, несколько минут постоял в
коридоре.
Затем на носках приблизился к порогу своей квартиры.
Всхрапывание, посвистывание носом доносились из комнаты. "Позавидуешь -
он все же с крепкими нервами", - подумал Константин.
Потом, вслушиваясь в шорохи спящей квартиры, отпер дверь в парадное.
Через двадцать минут вернулся со двора.
Он спрятал "вальтер" в сарае, под дровами.
Утром Константин поймал такси в переулке, повез Михаила Никифоровича на
вокзал. По дороге мало разговаривал, зевал, делая вид, что плохо выспался
и утомлен, изредка поглядывал на Михаила Никифоровича в зеркальце.
Тот молчал, вытягивая узкий подбородок к стеклу.
Возле подъезда вокзала Константин облегченно и сухо простился с ним.
7
Когда Константин вошел в насквозь пропахший бензином гараж - в огромное
здание времен конструктивизма тридцатых годов, с уклонными разворотами на
этажи, вразнобой гудевшими моторами перегоняемых машин, с шумом, плеском
воды на мойке, возле которой вытянулись очередью прибывшие "Победы", - он
увидел в закутке курилки человек семь шоферов заступающей смены.
Стояли, сидели на скамье перед