осторожничаешь?
Отец тоже встал, сожалеюще-печально взглянул в лицо Сергея, сказал
вполголоса:
- После смерти матери мне уже ничего не страшно. Страшно только за
тебя. И то после того, как ты вернулся и живешь непонятной мне жизнью.
И пошел в свою комнату, шлепая стоптанными тапочками, горбясь, перед
дверью задержался, смутно видимый в темноте, договорил:
- Вот уже месяц ты никак не называешь меня. Слово "папа" ты перерос, я
понимаю. Называй меня "отец". Так легче будет и тебе и мне.
"Зачем я говорил так с ним? Он не заслужил этого! - несколько позже
думал Сергей, шагая по улице, вдыхая щекочущие горло иголочки морозного
воздуха. - Я не имел права так говорить. Я раздражен все время... Почему я
раздражен против него?"
На углу он зашел в автоматную будочку, насквозь промерзшую, до скрипа
накаленную стужей. Снял скользкую от инея трубку; подышав на пальцы,
набрал номер Нины. Долго не подходили, и неопределенно длинные гудки в
пространстве вызывали у него тревогу.
Когда щелкнуло в трубке и женский прокуренный голос пропел "алю-у", он
попросил:
- Мне Нину Александровну.
- Нету ее, голубчик, нету. - Голос этот нехорошо фыркнул. - Ушла Нина
Александровна.
Сергей резко повесил трубку. Некоторое время стоял в нерешительности -
в раздумье глядел, как пар дыхания ползет по обледенелой стене,
испещренной номерами телефонов, по инею на стекле, на котором кто-то
гривенником вычертил рожицу с выпяченными губами, с комично длинным носом.
Стиснув зубы, он набрал номер Константина, сразу же отозвался
приятно-веселый голос: "На проводе", - потом громкое чавканье; тоненькой
струйкой влился фокстрот, как из другого мира.
- Пошел... со своим проводом, - проговорил Сергей. - Что у тебя там -
патефон, компания?
- Прошу государственную тайну не разглашать! - Константин преспокойно
жевал. - Никакой компании, за исключением патефона и бутербродов на столе.
Ты что звонишь, а не зашел? Подняться на второй этаж - дороже плюнуть.
- Ты мне нужен. Приходи к метро "Павелецкая".
- Что стряслось? Деньги? Женщина? - Константин перестал жевать. -
Мгновенно надеваю штаны. Нет таких крепостей, которые...
Возле метро в морозном пару, вылетающем из дверей, - беспрестанное
движение толпы. Подземные скоростные поезда приносили людей из теплых недр
туннелей; толпа, спеша, растекалась от метро, металлический скрип снега
раздавался в студеном воздухе; поднятые воротники, голоса, огоньки
зажигаемых спичек, простуженно-бодрые выкрики продавцов папирос около
входа - развязных парней в телогрейках:
- "Казбек", "Казбек", покупай с разбегу! Запасайся к Новому году! - И
бормотание озябшими губами: - Штучный "Беломор", штучный "Беломор"!
Сергей всматривался в растекающуюся от дверей толпу, искал на лицах
мужчин, даже в походке женщин каких-то особых примет взаимного понимания.
Он заметил в толпе немолодого мужчину, несущего елку, завернутую в
мешковину, и рядом с ним женщину, молодую, живо говорившую ему что-то, и
тогда вспомнил о близком Новом годе, но без праздничного ожидания, а с
холодком неопределенного беспокойства.
